Стикс - 2 - Страница 28

— О пистолете.

— Ах, да! Я, естественно, сказал, что ей надо одеться. Она ж была голая.

— Абсолютно голая?

— Ну да! Даже без простыни! Без ничего! И хотя нам всем было не до этого…

— Ну да. Не ходить же голыми. — Он идет к шкафчику, дверца которого открыта. Там лежат женские вещи. Почему же она все-таки не оделась? Берет сумочку Ольги, открывает. Машинально достает оттуда несколько визитных карточек, сует в карман. На одной что-то нацарапано. Может, пригодится? Ладошкин меж тем продолжает рассказывать:

— Истопник побежал звонить в милицию…

— Почему истопник? У вас всех есть мобильные телефоны.

— Мы все растерялись. И потом те, что в другой комнате отдыха, были пьяными. Там было и пиво, и водка была.

— А вы с невестой трезвые?

— Мы — да, — с вызовом сказал Ладошкин. — А они все пили.

— И Нахрапьев?

— Он был за рулем. И пил только пиво.

— Откуда вы знаете? Это допрос.

Это и в самом деле был допрос, вот почему он и перешел на вы. Надо ковать железо пока горячо. Запутать его. Но Ладошкин не растерялся:

— От него пахло пивом! Короче: они все были пьяные, а я занят Ольгой. Своей невестой. Поэтому звонить побежал истопник. Со стационарного телефона. В такой ситуации не сразу сообразишь, как позвонить с мобильника в милицию, чтобы приехали местные.

— Легко. О пистолете.

— Я все пытаюсь вам сказать, а вы меня перебиваете и путаете, — обиделся Ладошкин. — Я говорю: «Ольга, оденься». А она: «Я ничего не помню. Кто я?»

— Так и сказала?

— Не смешно! Большей частью она рыдала. Кто-то позвонил по внутреннему телефону и вызвал врача. Ее лицо и в самом деле было ужасно. Я открыл шкаф, где лежала ее одежда, и сказал: «Накинь на себя хоть что-нибудь, сейчас приедет милиция». И тогда она подошла к шкафу, и… Начала в нем копаться. А потом вытащила пистолет. Какое-то время на него смотрела, а потом закричала: «Что это?! Это не мое! Не мое!!» И швырнула пистолет на пол. И снова принялась рыдать.

— Кто это слышал?

— Да все! Дверь я больше не закрывал.

— Несмотря на то что ваша невеста была голой?

— Но здесь же труп! — закричал Ладошкин. Потом опомнился и тише: — Можно подумать, все знают, как действовать в критической ситуации. Может быть, и знают. Но как дойдет до дела…

— Хорошо, мы опросим остальных свидетелей. Если все было, как вы говорите, на пистолете остались бы ее отпечатки пальцев.

— Вот именно. Извините, я… Мне… Могу я выпить таблетку? Давление подскочило, — морщится Ладошкин. — Здесь, знаете ли, никаких нервов не хватит.

— Покажите.

Он рассматривает упаковку, чтобы запомнить название лекарства, и кивает:

— Не возражаю. — Пока Алексей Петрович, морщась, глотает таблетку, окидывает еще раз опытным взглядом место происшествия и говорит ему: — Расскажите о второй женщине. Которую увезли в больницу.

— Ее нашли в сауне. Похоже, они обе отравились угарным газом.

— Угарный газ в сауне?! Вы сами-то в это верите?!

— Другой версии у меня нет, — развел руками Ладошкин. — Ольга выскочила из парилки, раздирая горло ногтями. Так, словно бы ей нечем было дышать.

Он вспомнил царапины и кровавые потеки на шее у девушки. Лицо она закрывала, а вот шею… Раздирая ее ногтями. Какая метафора! Но — к месту.

— А вторая женщина осталась лежать на полке, в сауне. Мы не сразу ее хватились. Пока кто-то не спросил: «А где же Леся?»

— Что?!!

И он рванулся к выходу. Перехватил Серега, старлей:

— Ты куда, Руслан?

— Женщина, которую увезли в больницу… — хрипло сказал он.

— Знакомая?

— Уйди с дороги!

Он оттолкнул старлея, хлопнул дверью, кубарем скатился с крыльца и наткнутся на Зайцева.

— Что-то случилось?

— Ты… вы… В больницу… В каком она была состоянии?

— Кто? Женщина? В тяжелом. Я подумал, что она в коме.

— А врач? Врач что сказал?!

— Похоже на отравление угарным газом.

— Она… как она выглядела? Высокая худая шатенка?

— Блондинка.

— Как блондинка? Неужели… Фу ты… Неужели ошибся? — Мало ли на свете женщина по имени Леся? Почему подумал о ней? Начал оглядываться: — Где истопник?

К нему подтащили насмерть перепуганного маленького человечка, смуглолицего, черноволосого. Мужчина плачет, как ребенок. Он напрягается, пытаясь понять суть его бессвязной речи.

— Начальника, я не виноватый… Печка новый, баня новый… Они пива хотеть. Я денег брать, идти… Ларек идти… Печка новый… Я видеть…

— Как же получилось, что женщины отравились угарным газом?

— Не знаю, начальника… Я не видеть… Печка новый… Все хвалить. Спасиба, спасиба… Живу тута. Дрова рубить, печка топить… Все хвалить…

— Не отпускайте его, — говорит он Зайцеву. — Если женщины угорели — будет отвечать.

Истопник, обхватив голову руками, тоненько скулит. Он же поднимается на крыльцо и идет в ту комнату отдыха, где старлей допрашивает свидетелей. Здесь обстановка совсем другая. Во-первых, комната уже не кажется такой просторной, потому что забита людьми. Он пытается сосчитать свидетелей. Одиннадцать. Один мужчина и десять женщин. Все кое-как одеты. Лица красные, потные, перепуганные. На полу вода, у стены влажные сланцы, несколько пар. Кто-то успел открыть форточку. И в самом деле: помещение надо проветрить. Душно, влажно и много народу. На столе пустые бутылки из-под пива и водка. Одна бутылка пустая, другая початая. Пластиковая посуда, стаканчики, вилки. На тарелках остатки еды, подсохший сыр, слезящаяся колбаса, потекшие салаты. Выпивали и закусывали. Короче, культурно отдыхали. Одна из женщин лежит на лавке с мокрым полотенцем на голове. Видать, перебрала.