Стикс - 2 - Страница 13

— Нет. О, Господи! Входи, — она посторонилась. — У тебя опять на лице кровь! Извини. Ради бога, извини. Он же пьяный в стельку!

— Если он пьяный так бьет, трезвому ему надо в сборную страны отбираться.

— Трезвый он смирный. И веселый. Ты Мукаева не знаешь. То есть знаешь. Что ж я говорю! Ну, Свисток! Получишь ты у меня!

— Вот, кстати! О нем я и приехал поговорить. О следователе Мукаеве. О! И бутылка на столе! Как кстати!

— Я сейчас закусить соберу. Ну, Свисток! — бормотала она, несясь на кухню, — Так я никогда замуж не выйду! Ну, погоди у меня!

Она загремела тарелками. Одна упала на пол и разбилась.

— Да что ж это такое?! — ахнула Леся. — Что ж сегодня за день такой?!

— На счастье.

Саша стоял на пороге, трогая разбитую губу. И добавил:

— Не суетись. Ночь будет долгой. Ты готова?

— К чему?

— Мне показалось, что ты и следователь… Или показалось?

— Говори, что случилось?

Он придвинул табурет, сел и сказал:

— Короче. Я опоздал. Пока навел справки, выяснил адрес… Мы ему продукты на дом доставляли. Иногда. В общем, пробил по базе и все узнал. Но опоздал. Коттедж-то его сгорел!

— Какой коттедж?

— Под Москвой. Я тебе говорил. Что же касается блондинки…

Она вздрогнула:

— Ольги?

— Ну да. Ольги. Она переехала к генеральному директору фирмы «АРА». В тот же день. У него дисконтная карта в нашем супермаркете, у Ладошкина. Скупердяй, каких мало. Но зато в базе все есть: фамилия, имя, адрес, телефон, год рождения. Полная информация. Мы на таких клиентов досье собираем. Деньги у него есть. Это хорошо. Значит, и у нее есть. Теперь о плохом. В сгоревшем доме нашли труп.

— Чей? — Она без сил опустилась на стул.

— Похоже, что его. Следователя Мукаева.

— Ох!

— Только он жил там под именем Саранского. Ивана Александровича Саранского.

— Как так? Не понимаю…

— Я тоже не понимаю. Может, у него был брат-близнец?

— Какой еще брат? Я хорошо знаю его мать. Ваня — единственный сын.

— Не было, значит? Ну тогда он жил двойной жизнью. Хотя я не понимаю: как успевал?

— Выходит, он умер?

— Выходит, что так.

— Ох!

Она зарыдала. Саша подошел, положил руку на плечо:

— Погоди. Ты же мне сама говорила: все кончено. Помнишь? Что ты его теперь ненавидишь. Ну? Помнишь?

— Ваня, Ваня… Как же так? Да за что ж мне это? Значит, не вернется больше… Как же так?

— Погоди, я выпить принесу.

— Мне лучше водички.

Она все не могла успокоиться. Ведь оплакала уже однажды. В конце апреля. А все равно болит. Выходит, Руслан правду сказал. Он больше не вернется. Не за этим ли приходил? Потому и пьет. Друга потерял. Саша пытался ее успокоить:

— Ну что ты от него хорошего видала? То бросал, то возвращался. А любовнице бриллианты дарил, машину. Зато теперь можно поживиться. О себе надо думать.

— Что думать?

— У него наверняка остались деньги. Припрятал на черный день. У своей любовницы.

Она перестала плакать:

— Ты что, шантажировать ее собрался?

— Сначала просто поговорить. Кое-какую информацию я уже собрал. Она приехала в Москву из Хабаровска, лет десять назад. Работала моделью, но крупных контрактов так и не заключила. Пришли юные девочки, подвинули, а потом и вовсе задвинули. В этом бизнесе чем раньше, тем лучше и дороже. Она поспешила родиться. Но зато подцепила Саранского. На юге, во время отдыха.

— Это когда он с Зоей, что ли, там отдыхал? По путевке?

— Зоя, это…

— Жена.

— Значит, есть еще и жена. Но деньги у любовницы, я уверен. Та еще штучка.

— Расскажи мне о ней. Я знаю, что мы с ней до странности похожи.

— Это правда. Я его тем более не понимаю. Иметь в любовницах двух одинаковых женщин, одну по месту работы, в родном городе, а другую…

— Зато я теперь все понимаю! — взвилась она. — А я-то, дура, в Р-ске искала! Ей, значит, все, а мне ничего! Узнаю Мукаева!

— Вот это уже слова разумного человека, — с удовлетворением сказал Саша. — Вспомни, как тебя обидели.

— Теперь я понимаю… — Слезы окончательно высохли. — Понимаю, к чему были эти разговоры. О казино, ресторанах, «Мерседесе» и больших деньгах!

— Значит, у него было много денег? — жадно спросил Саша.

— Надо думать! Вот с кем он меня перепутал! Господи! Вот теперь я все понимаю! Какая же я была дура!

— Умница. Вот теперь умница. Нам надо подумать, как до этих денег добраться.

— Знаешь, я боюсь.

— Чего?

— Не знаю. У меня странное чувство. Мне туда нельзя.

— Куда нельзя?

— К ней.

— Не говори ерунды, — отмахнулся он. — Подумаешь, похожи! Мало ли на свете похожих людей? Короче, я буду говорить, а ты слушай…

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Утро — полдень

У нее невыносимо разболелась голова. Ладошкин не отпускал ни на шаг, окружая таким вниманием и заботой, словно бы она была из хрусталя. Даже дотронуться боялся, а спать ушел вниз, в гостиную. «Ждет, — догадывалась Ольга. — Или… Ему что-то от меня надо?» Она делала вид, что ничего не замечает. Спала беспокойно, то и дело вздрагивала, просыпалась и радовалась, что он всего этого не видит. Выражение ее лица, внезапные слезы и то, как она отчаянно сжимает руками подушку. Нервы. Ошибка стоит жизни. Ошибаться нельзя.

Утро следующего дня началось с того, что за завтраком Лешка вкрадчиво спросил:

— Ты не хочешь прокатиться?

— Куда?

— В Р-ск.

Она невольно вздрогнула:

— В Р-ск? Зачем?

— У него там мать. В Горетовке. Кстати, вы знакомы?

— Виделись пару раз, — неохотно сказала она.