Стикс - 2 - Страница 10

После пожара Ольга переехала к Лешке, и все пошло по второму кругу. Потому что о «Стиксе» она опять слышала каждый день. И каждый день боялась, что проболтается. Потому что Лешка оказался редкостным занудой. Тема поднималась снова и снова.

— Ничего у меня нет, — отмахивалась она.

— Но ты же сама сказала: хорошо, что я побывала там раньше.

— Я сказала это сгоряча.

— Но ты же это сказала…

Развязка наступила в тот день, когда по федеральному каналу показали документальный фильм о «Стиксе». Заветное слово не прозвучало, название фирмы тоже, но оба почувствовали: уже близко. И не ошиблись.

На следующий день она была крайне раздражена. Ночью мучилась бессонницей, утром с досадой разглядывала синие круги под глазами, потом сломала ноготь и разбила тарелку.

— Что ты наделала?!! — заорал Ладошкин, влетая на кухню. Пол был из плитки, под мрамор, и упавшая тарелка разбилась на мелкие кусочки.

— Тарелку разбила, — пожала плечами она.

— Но это же был сервиз!

— И что?

— Ты знаешь, сколько я за него заплатил?!

— И что?

— Ты не умеешь беречь вещи!

— И что?

— Потому что тебе легко все достается!

— Мне легко?!! Ну, знаешь…

Завтракали молча. Поднявшись из-за стола, она сказала:

— Дай мне ключи от машины.

— Зачем?

— Мне надо в аптеку.

— В доме полно лекарств, — проворчал он.

— Может, и тест на беременность имеется? — съязвила она.

— Зачем он мне?

— Тебе незачем. Мне нужен.

— Зачем?

— Я же тебе сказала: у меня задержка! Я думала, что на нервной почве. Последние два месяца моей жизни были не особенно приятными. К врачу так и не обратилась. А теперь уже пора. Но сначала я хочу убедиться.

— Ты что, беременна?!

— Слава тебе! Дошло! Я пока не знаю. У меня и раньше так бывало. Когда на диетах сидела и нервничала. Дай мне ключи.

— Мне только этого не хватало! — он вскочил и забегал по кухне. — Только этого! Нет, он сделал все, чтобы отравить мне жизнь! Как же я его ненавижу!

— Ты дашь мне ключи или нет?

Он метнулся в комнату и вскоре швырнул на стол ключи от машины. Сверкнули изумруды. Она вздрогнула: на столе лежал брелок с серебряным дельфином, ее подарок Саранскому.

— Ты дал мне ключи от его «Мерседеса»?

— Ты хочешь, чтобы я доверил тебе свою машину?

Увы! Ее машина сгорела в гараже, во время пожара. У Ольги Маркиной не осталось ничего. Она сжала в руке серебряного дельфина и тихо сказала:

— Ну хорошо. Пусть будет так.

О том, что едет совсем в другую сторону, сообразила не сразу, глаза застилали слезы. Потом поняла, что и денег не взяла. Кошелек с кредитной карточкой и наличными остался дома. Надо возвращаться. С досады затормозила резко и минут пять стояла на обочине. Бросить все и уехать. Сбежать. Сейчас, немедленно. Но куда? Документы тоже сгорели. Когда поехали в ресторан, она не взяла из дома ничего, даже водительские права. Зачем, если поехали на его машине? Хорошо хоть кошелек, в котором лежала кредитка, взяла. Вечернее платье и маленькая сумочка — вот и все, что при ней было. Было так жарко, что она обошлась прозрачной накидкой, которая теперь бесполезна. Лучше бы взяла свитер или плащ. Знать бы, где упасть… Теперь надо восстанавливать документы, заполнить кучу бумажек. А ведь у нее и прописка была липовая. В доме, который она никогда не видела, где-то на самой окраине Московской области. И вообще: она ему никто. Саранскому. Вот и доигралась, милая!

Ну почему он с ней так поступил?!

Она все-таки вернулась. Издалека увидела, что у дома стоит незнакомая машина. И резко свернула в сторону. Оставила машину на обочине, за домом, где был густой кустарник, крадучись подошла к окну. Они сидели в гостиной, на улице была жара, прозрачная занавеска подрагивала от легкого ветерка. Ладошкин ненавидел пустые окна и терпеть не мог жалюзи. На окнах его коттеджа, отделанного и обставленного в духе времени, висели старомодные тюлевые занавески. Ольга замерла.

— … Я не знаю, где она! Уехала в аптеку.

— В какую?

— Не знаю!

— Когда уехала?

— Ну, минут десять назад.

— А в какой аптеке она обычно делает покупки?

Голос человека, задававшего вопросы, был ровный, без всяких эмоций. Она не понимала, почему Лешка так нервничает.

— Она живет здесь недавно! И в аптеку поехала впервые! Я не знаю, в какую!

— Ну хорошо. Тогда поговорим с вами, Алексей Петрович. Расскажите нам все, что вы знаете.

Нам?! Значит, их несколько. Один задает вопросы, а другие… Она вздрогнула и хотела убежать. Но ноги вдруг стали ватными. Присела на корточки. Они говорили тихо, но слух у нее настолько обострился, что было слышно каждое слово.

— О «Стиксе». Или икс-транквилизаторе Саранского. Как вам угодно.

— Но я ничего не знаю!

— Да бросьте. Как получали газ курьеры? Кто переправлял его в Р-ск? Послушайте, вы вообще жить хотите?

— Но…

— То, чем вы так беззастенчиво распоряжались, вам не принадлежит. И Саранскому тоже. Ему простительно: он был сумасшедший. Возомнил себя Богом. Решил, что всех обманет. Вы знаете, что он собирался за границу?

Как за границу? Она вздрогнула.

— За границу?

— Его документы лежат в американском посольстве. Он сумел вывезти деньги из страны. На его имя в иностранном банке открыт счет. Вы знаете сумму? Я вижу, Алексей Петрович, что вы не в курсе. Саранский вообразил, что ему позволят уехать.

— Он о… один туда собирался?

— Да. Ас кем?

Ей хотелось заплакать. А что было бы с ней? Умер он или выбрался бы из пламени, ее судьба от этого не менялась. Ее вычеркнули из списка живых. Давно уже вычеркнули.